[Spoiler (click to open)]Как я писал уже писал, в Душанбе в те годы была острая проблема с хлебом, который всегда был для таджиков основной едой. Даже во время СССР, Таджикистан был на первом месте по потреблению печеного хлеба на душу населения. Все земли, пригодные для сельского хозяйства, были отданы под выращивание хлопка для нужд всего СССР. Соответственно, зерно и мука завозились из других республик (Россия и Казахстан). С развалом Союза данная схема развалилась, и Таджикистан столкнулся с дефицитом хлеба.
Единственным источником поступления муки в страну – была гуманитарная помощь по линии ООН, Красного Креста и кучи других благотворительных организаций (в основном – американских). Объемы помощи были не малые, но были не способны покрыть нужды всей страны. В Душанбе мука поставлялась только на БКК (булочно-кондитерский комбинат) на окраине города, и на хлеб-завод, который находился в самом его центре. Первое время, хлеб оттуда развозился в магазины города, но в небольших количествах и его раскупали за несколько минут те «счастливчики», которым хватило терпения дождаться привоза хлеба (иногда ожидание могло затянуться на весь день). Причем, хлеб привозили один раз в день и в разное время. А потом в магазины перестали возить хлеб вообще.1992 и 1993 года мне запомнились тем, что, практически всё свободное от школы время я тратил на стояние в очередях за хлебом. Каждый день я вставал в 3-4 утра, бежал на БКК и вставал в очередь (обычно передо мной стояло не меньше 500 человек). Торчал там от 2 до 4 часов, покупал два батона и бежал домой. Завтрак, кормление и выгул собаки (которой я отдавал бОльшую часть «своей доли хлеба») и я шел в школу.
После школы я оббегал три ближайших хлебных магазина (находились они в соседних микрорайонах), и, если везло и в какой-то из них еще не привозили хлеб, я становился в очередь. Иногда хлеб привозили почти сразу – в течении пары часов. Иногда хлеб не привозили вообще, и тогда, часам к 8 вечера я снова шел на БКК и часам к 10-11 я покупал хлеб.
Походы на БКК я не любил, т.к. туда ходили только взрослые мужики и там часто бывали такие давки, что люди постарше или послабее теряли сознание. Кроме того, охраняли БКК какие-то мутные памирцы (из незаконных формирований) и к остальным таджикам они относились как к собакам. Охранник с автоматом мог пройтись вдоль очереди и «выравнивать» её ударами приклада автомата или резиновой дубинки. Пару раз в неделю, и я ловил удары дубинкой по спине: было не только больно, но и обидно, т.к. я всегда стоял в очереди и не пытался никуда пролезть. Профилактика, так сказать.
Однажды, после очередного бесплодного стояния в очереди магазина, кажется в конце 1993 года, мой одноклассник сказал, что в центре города есть хлеб-завод, который выпекает кирпичный хлеб (а не батоны как на БКК), и там почти нет очередей. И что он там один раз уже покупал хлеб. Не долго думая мы втроем (еще был соседский пацан) решили поехать туда. Путь был не близкий:
Добирались туда почти час на автобусе и минут 40 пешком. Хлеба в продаже пока не было, но и очередь была всего человек 25-30. Мы прождали около часа, когда начали продавать хлеб, и, что самое чудесное, не было никаких ограничений по количеству хлеба в одни руки. Купили на все деньги, что у нас были (мне хватило на 4 буханки) и благополучно вернулись домой. Какое-то время я удивлялся тому, что в центре города было пусто – мы не видели людей вообще. Но, не придал этому значения. Когда я пришел во двор, я встретил соседа, который увидев у меня «кирпичный» хлеб, спросил где я его достал? Я рассказал, сосед покачал головой и попросил продать одну буханку ему и предложил две цены. Я продал буханку и побежал домой. А вечером у меня родился план: ездить на тот хлеб-завод, покупать побольше хлеба и продавать подороже во дворе.
На следующий день я не пошел утром на БКК, а после школы, вместе с двумя соседскими пацанами, которых я посвятил в свой «бизнес-проект», мы поехали на хлеб-завод. Я взял с собой все оставшиеся «хлебные деньги» (во время войны в министерстве здравоохранения, где работал мой отец, выдавали определенную сумму денег на хлеб – их хватало, примерно, на 40 буханок). В тот день я благополучно купил 9 буханок, привез их в свой двор и продал 5 буханок по двойной цене за пару минут. Соседские пацаны в тот день купили хлеб только для себя, но увидев, как быстро я продал хлеб, сказали, что в следующий раз возьмут и на продажу. В течении следующих двух недель мы ездили за хлебом каждый день. Я покупал 12-16 буханок, оставлял себе 3-4, остальное продавал за 2 цены (а иногда и больше, т.к. люди буквально с руками вырывали хлеб и всучивали деньги), вырученные деньги ставил в обратно в шкаф, куда отец в конце месяца клал «хлебные деньги».
На 5 или на 6 день нашего «бизнеса» я наконец-то понял, почему никто с окраин города не ездил в центр.
Мы уже купили хлеб и шли на автобус №18, конечная которого была около ЦУМа. Мы уже подходили к ЦУМу, как неожиданно началась стрельба со всех сторон. Это начался бой между группировками, которые контролировали разные окраины города. А центр Душанбе они использовали как поле для разборок. На окраине, где мы жили, тоже часто бывали перестрелки между боевиками, но они использовали только автоматы и, иногда, ручные пулеметы. А здесь же был настоящий бой – с использованием бронетехники и, кажется, всего, что могло стрелять. Вокруг гремели взрывы и выстрелы, от которых закладывало уши отдавалось толчками в груди. Но, самих воюющих не было видно.
Около ЦУМа в Душанбе есть подземный переход и мы, увидев его, решили укрыться там. Когда глаза привыкли к полутьме, стоявшей там, я онемел от ужаса: весь переход, за исключением узкой дорожки у стены, был завален мертвыми телами. Сама дорожка была залита смесью крови и грязи. Запах был просто не переносимым – воняло самым банальным дерьмом. Так воняло из-за того, что многие тела лежали с выпущенными наружу кишками, из которых вытекало неаппетитное месиво крови и содержимого пищеварительной системы.
В надежде на то, что на другой половине перехода воняло не так страшно – мы перешли к выходу со стороны ЦУМа. Там трупов не было, зато над входом висело тело без головы – подвешенное за одну ногу.
Бой наверху усилился и звуки выстрелов и взрывов буквально оглушали. Мы понимали, что выходить нельзя, потому что шансы схлопотать шальную пуля были совсем не иллюзорны.
Сейчас уже сложно оценить – сколько именно времени мы провели в том переходе. Думаю, не более получаса, т.к. активные бои в городе редко длились дольше. Но сейчас, я абсолютно не помню – как мы вышли из перехода и каким образом добрались до дома. Может, сработал какой-то защитный механизм у меня в мозгу, а может это был шок от пережитого. Взрослым мы, естественно, ничего не рассказали.
Кстати, сейчас в этом переходе продают цветы и сувениры для туристов, и выглядит он вот так:
После того случая мы ездили за хлебом еще дней десять. Покупал и продавал хлеб (у моего подъезда даже иногда скапливалась небольшая очередь людей, ожидавших наш приезд), а всю выручку я складывал в шкаф к остальным «хлебным деньгам». В конце месяца отец заглянул в тот шкаф – чтобы положить деньги и увидел там пачку купюр, которая была больше его пачки раза в два. Он спросил у меня - откуда там взялись деньги в таком количестве (там хватало, примерно, на 80 буханок). Я рассказал о своем маленьком «бизнесе», что и стало концом моих поездок в центр города.
Через какое-то время в мин.здраве (где работал мой отец) перестали выдавать хлебные деньги. Вместо них стали давать хлеб. На нашу семью из пяти человек – давали 3 буханки, и я перестал заниматься поисками хлеба, и у меня появилась куча свободного времени, которое я тратил на обычные детские развлечения.
В 1995 году мы переехали в центр города – т.к. из города выбили сначала памирцев, а потом и войска оппозиции – и боёв там больше не было. Наш новый дом находился в парах минут ходьбы от того самого хлеб-завода, на котором я покупал хлеб один раз в пару дней для собаки. А сами мы перешли на домашний хлеб, т.к. у отца появились большие, по тем временам, деньги (он бросил медицину и занялся бизнесом со своим другом). Много лет спустя, мой отец признался мне, что решение оставить медицину у него созрело после того, как я рассказал ему о своей торговле хлебом.
источник
Journal information